просто рассказ
Stanley
offline
Холодно. И никакой обогреватель не может спасти от ветра, залетающего во все щели. А уж тот смерзшийся комок, который она когда-то называла душой, не растает, пока…Пока не пройдет период, теперь называемый «ближайшие дни». Кто бы еще сказал, сколько это? Неделя? Месяц? Нет, года не выдержать. А, собственно, почему? К определенному возрасту уже понимаешь, что год, в детстве казавшийся вечностью, на самом деле всего лишь одна черточка на часах твоей жизни.
Фу, какая банальность лезет в голову. Она недовольно сморщилась от неуклюжести в выражении мыслей. Собственные, такие привычные и родные, сейчас ощущения и переживания уже не казались единственно правильными. Столько в них было намешано чужого, прочитанного, увиденного, что не представлялось возможности отделить изначальное от привнесенного, настоящее – от придуманного.
Лера сидела на работе и думала, думала, думала… Последнее время она только этим и занималась, копалась в себе с настойчивостью, достойной памяти Шлимана. Разгребая и просеивая через сито памяти все, что произошло за последний год. Как же хорошо, что бывший муж, наконец-то отпущенный с миром, оставил ей в наследство умение жить, не жалея мучительно о том, что уже случилось. Хотя бы за это ему можно быть благодарной.
Стоп, остановила себя она. Не о том, идиотка, уж это-то давно пережевано, обсосано, переговорено со всеми, кто готов был выслушивать бесконечные лерины монологи. Так, на повестке дня стоит только одна проблема…Или проблемы не могут стоять, а только лежат, как поваленные деревья поперек дороги?..
Лера, дама приятная почти во всех отношениях, доросла до того забавного, пресловутого бальзаковского, возраста, о котором по телевидению шел уже второй сезон свеже-снятого сериала. Беда была в том, что ощущение зрелости и прилагающейся к нему уверенности в себе не было и в помине. Боже, какая зрелость?! О чем вы говорите?! Что было, так это четкое понимание, что когда раздавали женский ум и женскую же хитрость, она, как всегда, замешкалась, не желая лезть в свалку, и осталась чиста, аки майская роза. По ее собственному выражению – дурой родилась, дурой и помру. Ну, сходила замуж, прострадав от мужниных измен и несовершенства мира. Ну, родила детеныша, отличного, кстати, мальчишку (поглядим еще, во что превратится этот милый ребенок через годика этак три?..) А душа так и смотрела на мир широко распахнутыми глазенками, иногда зажмуриваясь от очевидных несправедливостей и циничности встречных взглядов. Да еще и эта чертова способность понять практически любую точку зрения всегда играла с леркиной жизнью злые игры, превращая естественный выбор пути в мучительный аттракцион, с головокружительными и тошнотворными кульбитами.
О, обрадовалсь Лера своим рассуждениям. Здесь наблюдалось полное соотвествие между внутренним и внешним. На всяких качелях-каруселях ее немилосердно мутило, то же самое происходило с ней и в автомобилях, двигающихся по городу безумными толчками тормоз-газ. Вот трасса – это другое дело. Ровная (насколько это возможно в стране победивших дураков) дорога радовала скоростью и приятным ощущением от крепкого мужского плеча, к которому можно было прижаться и смотреть на руки, держащие руль с уверенностью и, соответственно, небрежностью, сочетание, просто сводящее с ума. Ну почему жизнь больше похожа на качели, а не на трассу, вздыхала иногда эта взрослая девчонка, тут же логично возражая себе, что тогда бы было таааак скучно…
Ах, чтоб вы все провалились в тартарары, привычно шепотом выругалась под прилавок. «Если боль твоя стихает, значит, будет новая беда» – оптимистично пела в приемнике группа «Воскресенье» и Лере казалось, что пессимизм, ей присущий и от рождения, и от опыта половины прожитой жизни, никогда ее не отпустит и так и будет терзать своими когтистыми лапами, бла-бла-бла.
Так, к черту все, продолжаем наши упражнения. Проблема, вставшая-легшая перед ней в последнее время, не решалась, ни теоретически, ни практически. Вобщем-то, этапы уже были схематично намечены, но легче от этого не становилось. Во-первых, надлежало наконец-то поверить в себя. В собственную неотразимость, красоту и проч.проч.проч. В этом могли бы помочь постоянно поющиеся диферамбы и произносящиеся панегирики в ее честь, но наблюдался некий недостаток потенциальных исполнителей. Был в лериной жизни человек, от которого она бы слушала весь репертуар в режиме нон-стоп, но он был настоящим мужчиной и не считал нужным тратить энергию на подтверждение очевидных фактов. Он ее любит, из этого, по железной мужской логике, автоматически следовало, что Лера – лучшая женщина в его жизни, красавица, умница, он по ней скучает и очень рад ее видеть и слышать. Это уже было озвучено однажды и повторения не требовало. Для собственного комфорта и удовольствия ей нужно было всего лишь вспомнить и сказать все эти замечательные сладостные слова самой себе. Проще пареной репы! Спасение утопающих – дело рук (и языка) самих утопающих. Ха-ха-ха!
Так что первый шаг к абсолютному счастью успешно провалился еще на этапе проработки. Что с этим делать, Лерка не знала и переживала неимоверно. Извечная и пресловутая женская извращенная «любовь ушами» отказывалась становиться рационально-мужской и портила жизнь не хуже геморроя или зубной боли.
Что касается второго пункта, то тут все было достаточно просто. Дождаться. Всего-то. Фигня. Звонка, письма (естественно, в электронном виде). В идеале приход мессии представлялся Лере примерно так : в один прекрасный день в окошке засияют любимые зеленые глаза и до слез знакомый голос попросит продать «Пионерскую правду». Сказка для девочек... Эти голубые мечты мешали ждать и приходилось постоянно опускать себя на уровень реальности.
Вобщем-то, мешало многое, главным образом осознание своей вины в случившейся ссоре и большая неуверенность в том, что удастся избегать подобных эксцессов в будущем. Согласитесь, все время держать себя в колючих моральных рукавицах – это не есть гуд. Правда, несколько утешала мысль о бонусах, ждущих израненную душу на нелегком пути женского духовного совершенствования. Нет, не подумайте ничего такого, Лерусик не была меркантильным кю, призы принимали в ее воображении отнюдь форму не бриллиантов и умопомрачительных шуб, а всего лишь нежных поцелуев, объятий и встреч на грани порнографического фола, когда за оффсайд не свистят, а рукоплещут. Черт, а ведь на футбол, скорее всего, в этом году уже сходить не придется, со вздохом подумала Лера и попыталась вспомнить календарь игр сезона. Ничего не получилось. Оставался еще хоккей, безумные надежды годичной давности на аквапарк, так, ну про мост можно забыть, уже не актуально, спишем на забывчивость… «Надежда, мой компас земной» – промычала Лера известный гимн оптимистов, похихикала над собой и решила вернуться к своим баранам. Пришедшая в голову фраза «тема сисек не раскрыта» окончательно ее развеселила. Интенсивное интернет-общение не прошло даром и нахваталась она последнее время много всяких штучек, превративших ее лексикон в нечто, от чего мама смотрела поверх очков и вопрошала, абсолютно безо всякой надежды – Ты когда-нибудь повзрослеешь? На что дочь весело показывала известный жест и все семейство дружно хохотало над тем, что это не была традиционная фига.
Опять отвлеклась, хлопнула себя по мозгам Лера и попыталась сосредоточиться. Я несдержанная, слишком эмоциональная, тугодумка, перебирала она свои прегрешения, хмурясь и стараясь вызвать решимость атаковать и побеждать. Сей тягостный процесс шел с трудом, хотелось себя пожалеть, погладить отшлепанные мозги и напомнить им, что себя надо любить и обожать. Окончательно запутавшись, что же делать сначала – бороться с недостатками или полировать достоинства, наша мученица решила забить на все, хотя бы временно. Выкурив очередную сигарету и ответив на смс московской подруги, Леркин (так называл ее любимый мужчина и это ей страшно нравилось) решила, что на сегодня самокопания достаточно. Она и так занималась этим всю последнюю неделю, без перерыва на обед и сон.
Бред полный. Как можно выкинуть из головы мысли, тревожащие, не дающие спать и наслаждаться жизнью. Понимание, что собственной несдержанностью и глупыми представлениями о приличиях она чуть не разрушила отношения, доводило до умопомрачения. И ведь нет бы учиться на ошибках. Можно подумать, в первый раз решила, что по ее кислой физиономии человек должен все понять. Что вся эта выставка у нее уже в печенках, что время ехать и ее обижает, что какой-то железной махине достаются все восторги, которые, как она считала, должны принадлежать только ей,хотя бы сегодня, в день такой долгожданной встречи. Теперь-то она знает, как надо было поступить, теперь понимает, многое. Черт, черт, черт. Если нет переднего ума, приходится довольствоваться задним.
Пробубнив еще себе под нос что-то вроде «Сам мог бы догадаться», Лерик быстренько собралась и пошла домой. Темные улицы родного и любимого города обнимали своего глупого ребенка. Питер верил, что она любит, он знал это совершенно точно и подмигивал фонарями, стараясь вселить в нее веру в свои силы. А она шла, вдыхая холодный воздух, жалела о вырубленных тополях на набережной и старалась сдержать слезы, чтобы не опуститься опять в бездну тоски и одиночества, которая чуть не поглотила ее, как того пажа из известной баллады.
Слезы, как вы понимаете, были совсем не по тополям….
Фу, какая банальность лезет в голову. Она недовольно сморщилась от неуклюжести в выражении мыслей. Собственные, такие привычные и родные, сейчас ощущения и переживания уже не казались единственно правильными. Столько в них было намешано чужого, прочитанного, увиденного, что не представлялось возможности отделить изначальное от привнесенного, настоящее – от придуманного.
Лера сидела на работе и думала, думала, думала… Последнее время она только этим и занималась, копалась в себе с настойчивостью, достойной памяти Шлимана. Разгребая и просеивая через сито памяти все, что произошло за последний год. Как же хорошо, что бывший муж, наконец-то отпущенный с миром, оставил ей в наследство умение жить, не жалея мучительно о том, что уже случилось. Хотя бы за это ему можно быть благодарной.
Стоп, остановила себя она. Не о том, идиотка, уж это-то давно пережевано, обсосано, переговорено со всеми, кто готов был выслушивать бесконечные лерины монологи. Так, на повестке дня стоит только одна проблема…Или проблемы не могут стоять, а только лежат, как поваленные деревья поперек дороги?..
Лера, дама приятная почти во всех отношениях, доросла до того забавного, пресловутого бальзаковского, возраста, о котором по телевидению шел уже второй сезон свеже-снятого сериала. Беда была в том, что ощущение зрелости и прилагающейся к нему уверенности в себе не было и в помине. Боже, какая зрелость?! О чем вы говорите?! Что было, так это четкое понимание, что когда раздавали женский ум и женскую же хитрость, она, как всегда, замешкалась, не желая лезть в свалку, и осталась чиста, аки майская роза. По ее собственному выражению – дурой родилась, дурой и помру. Ну, сходила замуж, прострадав от мужниных измен и несовершенства мира. Ну, родила детеныша, отличного, кстати, мальчишку (поглядим еще, во что превратится этот милый ребенок через годика этак три?..) А душа так и смотрела на мир широко распахнутыми глазенками, иногда зажмуриваясь от очевидных несправедливостей и циничности встречных взглядов. Да еще и эта чертова способность понять практически любую точку зрения всегда играла с леркиной жизнью злые игры, превращая естественный выбор пути в мучительный аттракцион, с головокружительными и тошнотворными кульбитами.
О, обрадовалсь Лера своим рассуждениям. Здесь наблюдалось полное соотвествие между внутренним и внешним. На всяких качелях-каруселях ее немилосердно мутило, то же самое происходило с ней и в автомобилях, двигающихся по городу безумными толчками тормоз-газ. Вот трасса – это другое дело. Ровная (насколько это возможно в стране победивших дураков) дорога радовала скоростью и приятным ощущением от крепкого мужского плеча, к которому можно было прижаться и смотреть на руки, держащие руль с уверенностью и, соответственно, небрежностью, сочетание, просто сводящее с ума. Ну почему жизнь больше похожа на качели, а не на трассу, вздыхала иногда эта взрослая девчонка, тут же логично возражая себе, что тогда бы было таааак скучно…
Ах, чтоб вы все провалились в тартарары, привычно шепотом выругалась под прилавок. «Если боль твоя стихает, значит, будет новая беда» – оптимистично пела в приемнике группа «Воскресенье» и Лере казалось, что пессимизм, ей присущий и от рождения, и от опыта половины прожитой жизни, никогда ее не отпустит и так и будет терзать своими когтистыми лапами, бла-бла-бла.
Так, к черту все, продолжаем наши упражнения. Проблема, вставшая-легшая перед ней в последнее время, не решалась, ни теоретически, ни практически. Вобщем-то, этапы уже были схематично намечены, но легче от этого не становилось. Во-первых, надлежало наконец-то поверить в себя. В собственную неотразимость, красоту и проч.проч.проч. В этом могли бы помочь постоянно поющиеся диферамбы и произносящиеся панегирики в ее честь, но наблюдался некий недостаток потенциальных исполнителей. Был в лериной жизни человек, от которого она бы слушала весь репертуар в режиме нон-стоп, но он был настоящим мужчиной и не считал нужным тратить энергию на подтверждение очевидных фактов. Он ее любит, из этого, по железной мужской логике, автоматически следовало, что Лера – лучшая женщина в его жизни, красавица, умница, он по ней скучает и очень рад ее видеть и слышать. Это уже было озвучено однажды и повторения не требовало. Для собственного комфорта и удовольствия ей нужно было всего лишь вспомнить и сказать все эти замечательные сладостные слова самой себе. Проще пареной репы! Спасение утопающих – дело рук (и языка) самих утопающих. Ха-ха-ха!
Так что первый шаг к абсолютному счастью успешно провалился еще на этапе проработки. Что с этим делать, Лерка не знала и переживала неимоверно. Извечная и пресловутая женская извращенная «любовь ушами» отказывалась становиться рационально-мужской и портила жизнь не хуже геморроя или зубной боли.
Что касается второго пункта, то тут все было достаточно просто. Дождаться. Всего-то. Фигня. Звонка, письма (естественно, в электронном виде). В идеале приход мессии представлялся Лере примерно так : в один прекрасный день в окошке засияют любимые зеленые глаза и до слез знакомый голос попросит продать «Пионерскую правду». Сказка для девочек... Эти голубые мечты мешали ждать и приходилось постоянно опускать себя на уровень реальности.
Вобщем-то, мешало многое, главным образом осознание своей вины в случившейся ссоре и большая неуверенность в том, что удастся избегать подобных эксцессов в будущем. Согласитесь, все время держать себя в колючих моральных рукавицах – это не есть гуд. Правда, несколько утешала мысль о бонусах, ждущих израненную душу на нелегком пути женского духовного совершенствования. Нет, не подумайте ничего такого, Лерусик не была меркантильным кю, призы принимали в ее воображении отнюдь форму не бриллиантов и умопомрачительных шуб, а всего лишь нежных поцелуев, объятий и встреч на грани порнографического фола, когда за оффсайд не свистят, а рукоплещут. Черт, а ведь на футбол, скорее всего, в этом году уже сходить не придется, со вздохом подумала Лера и попыталась вспомнить календарь игр сезона. Ничего не получилось. Оставался еще хоккей, безумные надежды годичной давности на аквапарк, так, ну про мост можно забыть, уже не актуально, спишем на забывчивость… «Надежда, мой компас земной» – промычала Лера известный гимн оптимистов, похихикала над собой и решила вернуться к своим баранам. Пришедшая в голову фраза «тема сисек не раскрыта» окончательно ее развеселила. Интенсивное интернет-общение не прошло даром и нахваталась она последнее время много всяких штучек, превративших ее лексикон в нечто, от чего мама смотрела поверх очков и вопрошала, абсолютно безо всякой надежды – Ты когда-нибудь повзрослеешь? На что дочь весело показывала известный жест и все семейство дружно хохотало над тем, что это не была традиционная фига.
Опять отвлеклась, хлопнула себя по мозгам Лера и попыталась сосредоточиться. Я несдержанная, слишком эмоциональная, тугодумка, перебирала она свои прегрешения, хмурясь и стараясь вызвать решимость атаковать и побеждать. Сей тягостный процесс шел с трудом, хотелось себя пожалеть, погладить отшлепанные мозги и напомнить им, что себя надо любить и обожать. Окончательно запутавшись, что же делать сначала – бороться с недостатками или полировать достоинства, наша мученица решила забить на все, хотя бы временно. Выкурив очередную сигарету и ответив на смс московской подруги, Леркин (так называл ее любимый мужчина и это ей страшно нравилось) решила, что на сегодня самокопания достаточно. Она и так занималась этим всю последнюю неделю, без перерыва на обед и сон.
Бред полный. Как можно выкинуть из головы мысли, тревожащие, не дающие спать и наслаждаться жизнью. Понимание, что собственной несдержанностью и глупыми представлениями о приличиях она чуть не разрушила отношения, доводило до умопомрачения. И ведь нет бы учиться на ошибках. Можно подумать, в первый раз решила, что по ее кислой физиономии человек должен все понять. Что вся эта выставка у нее уже в печенках, что время ехать и ее обижает, что какой-то железной махине достаются все восторги, которые, как она считала, должны принадлежать только ей,хотя бы сегодня, в день такой долгожданной встречи. Теперь-то она знает, как надо было поступить, теперь понимает, многое. Черт, черт, черт. Если нет переднего ума, приходится довольствоваться задним.
Пробубнив еще себе под нос что-то вроде «Сам мог бы догадаться», Лерик быстренько собралась и пошла домой. Темные улицы родного и любимого города обнимали своего глупого ребенка. Питер верил, что она любит, он знал это совершенно точно и подмигивал фонарями, стараясь вселить в нее веру в свои силы. А она шла, вдыхая холодный воздух, жалела о вырубленных тополях на набережной и старалась сдержать слезы, чтобы не опуститься опять в бездну тоски и одиночества, которая чуть не поглотила ее, как того пажа из известной баллады.
Слезы, как вы понимаете, были совсем не по тополям….
